Неточные совпадения
Начались подвохи и подсылы с целью выведать тайну, но Байбаков оставался нем как рыба и на все увещания ограничивался тем, что трясся всем
телом. Пробовали споить его, но он, не отказываясь от водки, только потел, а секрета не выдавал. Находившиеся у него в ученье мальчики могли сообщить одно: что действительно приходил однажды ночью полицейский солдат, взял хозяина, который через час возвратился с узелком, заперся в мастерской и с тех
пор затосковал.
Потому что
пора наконец дать отдых бедному добродетельному человеку, потому что праздно вращается на устах слово «добродетельный человек»; потому что обратили в лошадь добродетельного человека, и нет писателя, который бы не ездил на нем, понукая и кнутом, и всем чем ни попало; потому что изморили добродетельного человека до того, что теперь нет на нем и тени добродетели, а остались только ребра да кожа вместо
тела; потому что лицемерно призывают добродетельного человека; потому что не уважают добродетельного человека.
Настасья так и покатилась со смеху. Она была из смешливых, и когда рассмешат, смеялась неслышно, колыхаясь и трясясь всем
телом, до тех
пор, что самой тошно уж становилось.
Нельзя было Китаю жить долее, как он жил до сих
пор. Он не шел, не двигался, а только конвульсивно дышал, пав под бременем своего истощения. Нет единства и целости, нет условий органической государственной жизни, необходимой для движения такого огромного целого. Политическое начало не скрепляет народа в одно нераздельное
тело, присутствие религии не согревает
тела внутри.
Но на первых
порах мне действительно круто пришлось; притом и поездка за границу окончательно истощила мои средства, а на купчихе с молодым, но уже дряблым
телом, вроде желе, я жениться не хотел, — и удалился к себе в деревню.
С этих
пор она затосковала. К прежней сокрушавшей ее боли прибавилась еще новая, которую нанес уже Павел, так легко решившийся исполнить господское приказание. По мнению ее, он обязан был всякую муку принять, но ни в каком случае не прикасаться лозой к ее
телу.
И развязка не заставила себя ждать. В темную ночь, когда на дворе бушевала вьюга, а в девичьей все улеглось по местам, Матренка в одной рубашке, босиком, вышла на крыльцо и села. Снег хлестал ей в лицо, стужа пронизывала все
тело. Но она не шевелилась и бесстрашно глядела в глаза развязке, которую сама придумала. Смерть приходила не вдруг, и процесс ее не был мучителен. Скорее это был сон, который до тех
пор убаюкивал виноватую, пока сердце ее не застыло.
Он схватил ее и привлек к себе. Она не сопротивлялась и только смотрела на него своими темными большими глазами. Галактион почувствовал, что это молодое
тело не отвечает на его безумный
порыв ни одним движением, и его руки распустились сами собой.
Этот дал себе волю и в отместку отодрал коллегу так жестоко, что у того, по рассказам, до сих
пор гноится
тело.
Ах, как она тосковала, что даже мертвым ее
тело должно оставаться в русских снегах, хотя и верила, что наступит счастливая
пора и для крепостной России.
Тяжелый дух падали, густой, сытный и такой липкий, что Тамаре казалось, будто он, точно клей, покрывает все Живые
поры ее
тела, стоял в часовне.
— Жаворонок! — Серые глаза Софьи ласково разгорались, и
тело как будто поднималось от земли навстречу музыке, невидимо звеневшей в ясной высоте.
Порою она, гибко наклоняясь, срывала полевой цветок и легкими прикосновениями тонких быстрых пальцев любовно гладила дрожащие лепестки. И что-то напевала, тихо и красиво.
— Их благородие, господин следователь, настаивают, что будто бы мы это
тело… то есть
телом их сделали-с, а будто бы до тех
пор они были живой человек-с… а только это, ваше благородие, именно до сих
пор не открыто-с…
И с тех с самых
пор дала она обет в чистоте телесной жизнь провождать и дотоле странничать, доколе
тело ее грешное подвиг душевный переможет.
Да и времена были тогда другие: нынче об таких случаях и дел заводить не велено, а в те
поры всякое мертвое
тело есть мертвое
тело.
А мне в ту
пору, как я на форейторскую подседельную сел, было еще всего одиннадцать лет, и голос у меня был настоящий такой, как по тогдашнему приличию для дворянских форейторов требовалось: самый пронзительный, звонкий и до того продолжительный, что я мог это «ддди-ди-и-и-ттт-ы-о-о» завести и полчаса этак звенеть; но в
теле своем силами я еще не могуч был, так что дальние пути не мог свободно верхом переносить, и меня еще приседлывали к лошади, то есть к седлу и к подпругам, ко всему ремнями умотают и сделают так, что упасть нельзя.
Но вскоре
тело обвыкало в холоде, и когда купальщики возвращались бегом в баню, то их охватывало чувство невыразимой легкости, почти невесомости во всем их существе, было такое ощущение, точно каждый мускул, каждая
пора насквозь проникнута блаженной радостью, сладкой и бодрой.
Иона чувствует за своей спиной вертящееся
тело и голосовую дрожь горбача. Он слышит обращенную к нему ругань, видит людей, и чувство одиночества начинает мало-помалу отлегать от груди. Горбач бранится до тех
пор, пока не давится вычурным, шестиэтажным ругательством и не разражается кашлем. Длинные начинают говорить о какой-то Надежде Петровне. Иона оглядывается на них. Дождавшись короткой паузы, он оглядывается еще раз и бормочет...
«Вот и вправду веселые люди, — подумал он, — видно, что не здешние. Надоели мне уже мои сказочники. Всё одно и то же наладили, да уж и скоморохи мне наскучили. С тех
пор как пошутил я с одним неосторожно, стали все меня опасаться; смешного слова не добьешься; точно будто моя вина, что у того дурака душа не крепко в
теле сидела!»
Кожемякин всматривался в лица людей, исчерченные морщинами тяжких дум, отупевшие от страданий, видел тусклые, безнадёжно остановившиеся или безумно горящие глаза, дрожь искривлённых губ, судороги щёк, неверные, лишённые смысла движения, ничем не вызванные, странные улыбки, безмолвные слёзы, —
порою ему казалось, что перед ним одно исстрадавшееся
тело, судорожно бьётся оно на земле, разорванное скорбью на куски, одна изболевшаяся душа; он смотрел на людей и думал...
Между гряд, согнувшись и показывая красные ноги, выпачканные землей, рылись женщины, наклоня головы, повязанные пёстрыми платками. Круто выгнув загорелые спины, они двигались как бы на четвереньках и, казалось, выщипывали траву ртами, как овцы. Мелькали тёмные руки, качались широкие бёдра; высоко подобранные сарафаны
порою глубоко открывали голое
тело, но Матвей не думал о нём, словно не видя его.
Проходит
пора потрясающих событий, всё успокаивается, опускаются нервы, мельчает дух; кровь и
тело, вещественная жизнь с ее пошлостью вступают в права свой, привычки возвращают утраченную власть, и наступает
пора тех самых требований, о которых мы сейчас говорили,
пора вниманий, угождений, предупреждений и всяких мелочных безделок, из которых соткана действительная, обыкновенная жизнь.
Я ощущал ее личность так живо, что мог говорить с ней, находясь один, без чувства странности или нелепости, но когда воспоминание повторяло ее нежный и горячий
порыв, причем я не мог прогнать ощущение прильнувшего ко мне
тела этого полуребенка, которого надо было, строго говоря, гладить по голове, — я спрашивал себя...
— Потому что это — он. Он уже стал теперь как тень, —
пора! Он живет тысячи лет, солнце высушило его
тело, кровь и кости, и ветер распылил их. Вот что может сделать бог с человеком за гордость!..
— Да-с, Варвара Карповна, вы у меня на выборах извольте замуж выйти; я найду женихов, ну, а вам поблажки больше не дам; что ты о себе думаешь, красавица, что ли, такая, что тебя очень будут искать: ни лица, ни
тела, да и шагу не хочешь сделать, одеться не умеешь, слова молвить не умеешь, а еще училась в Москве; нет, голубушка, книжки в сторону, довольно начиталась, очень довольно,
пора, матушка, за дело приниматься.
Не бурные
порывы, не страсти, не грозные перевороты источили это
тело и придали ему вид преждевременной дряхлости, а беспрерывная, тяжелая, мелкая, оскорбительная борьба с нуждою, дума о завтрашнем дне, жизнь, проведенная в недостатках и заботах.
Машинально Егорушка подставил рот под струйку, бежавшую из трубочки; во рту его стало холодно, и запахло болиголовом; пил он сначала с охотой, потом через силу и до тех
пор, пока острый холод изо рта не побежал по всему
телу и пока вода не полилась по сорочке.
Но красота и эта хрупкость тонкого и гибкого
тела ее возбуждали в нем страх изломать, изувечить ее, а спокойный, ласковый голос и ясный, но как бы подстерегающий взгляд охлаждал его
порывы: ему казалось, что она смотрит прямо в душу и понимает все думы…
— А уж
пора вам! И воды много теперь, не всю бы вы испортили ее гнилым вашим
телом…
И всегда, чем терпеливее выносил он побои, тем более распалялся Яшка,
порою он даже плакал и, пиная ногами
тело брата, сам кричал...
Даже Линочка в такие ночи не сразу засыпала и, громко жалуясь на бессонницу, вздыхала, а Саша, приходилось, слушал до тех
пор, пока вместо сна не являлось к нему другое, чудеснейшее: будто его
тело совсем исчезло, растаяло, а душа растет вместе с гулом, ширится, плывет над темными вершинами и покрывает всю землю, и эта земля есть Россия.
Он нашел ее полуживую, под пылающими угольями разрушенной хижины; неизъяснимая жалость зашевелилась в глубине души его, и он поднял Зару, — и с этих
пор она жила в его палатке, незрима и прекрасна как ангел; в ее чертах всё дышало небесной гармонией, ее движения говорили, ее глаза ослепляли волшебным блеском, ее беленькая ножка, исчерченная лиловыми жилками, была восхитительна как фарфоровая игрушка, ее смугловатая твердая грудь воздымалась от малейшего вздоха… страсть блистала во всем: в слезах, в улыбке, в самой неподвижности — судя по ее наружности она не могла быть существом обыкновенным; она была или божество или демон, ее душа была или чиста и ясна как веселый луч солнца, отраженный слезою умиления, или черна как эти очи, как эти волосы, рассыпающиеся подобно водопаду по круглым бархатным плечам… так думал Юрий и предался прекрасной мусульманке, предался и
телом и душою, не удостоив будущего ни единым вопросом.
Сквозь прозрачную материю розово светилась ее кожа и видны были все чистые линии и возвышения ее стройного
тела, которое до сих
пор, несмотря на тридцатилетний возраст царицы, не утеряло своей гибкости, красоты и свежести.
— До тех
пор, пока люди будут любить друг друга, пока красота души и
тела будет самой лучшей и самой сладкой мечтой в мире, до тех
пор, клянусь тебе, Суламифь, имя твое во многие века будет произноситься с умилением и благодарностью.
— Для чего же так: неужели в старые годы жениться лучше, чем в молодые? А по-моему, что лучше как в молодой век жениться да взять жену по мыслям и по сердцу? В этом божий закон, да и любовь сладка к
поре да вовремя, а что же в том радости, чтобы старым
телом молодой век задавить? Злей этого обыка для жизни быть не может.
Никакая сумма сведений не составит науки до тех
пор, пока сумма эта не обрастет живым мясом, около одного живого центра, т. е. не дойдет до пониманья себя
телом его.
— Pronto! [Быстро! (ит.)] — резко, уверенно и весело крикнул Антонио и бросил вниз, в сетку, белый платок, которым он до сих
пор, не переставая качаться взад и вперед, вытирал руки. Арбузов увидел, как при этом восклицании Генриетта, стоявшая под куполом и державшаяся обеими руками за проволоки, нервно, быстро и выжидательно подалась всем
телом вперед.
— Как! скверно, совсем вполодета, рукава с фибрами и декольте до самых
пор, везде
тело видно.
Он целовал ей руки, шею, волосы, дрожа от нетерпения, сдерживать которое ему доставляло чудесное наслаждение. Им овладела бурная и нежная страсть к этой сытой, бездетной самке, к ее большому, молодому, выхоленному, красивому
телу. Влечение к женщине, подавляемое до сих
пор суровой аскетической жизнью, постоянной физической усталостью, напряженной работой ума и воли, внезапно зажглось в нем нестерпимым, опьяняющим пламенем.
Можно было думать, что именно Коновалов, а не Фролка — родной брат Разину. Казалось, что какие-то узы крови, неразрывные, не остывшие за три столетия, до сей
поры связывают этого босяка со Стенькой и босяк со всей силой живого, крепкого
тела, со всей страстью тоскующего без «точки» духа чувствует боль и гнев пойманного триста лет тому назад вольного сокола.
— Надеялся ли он спасти этого незнакомого человека?.. Не думаю. Он пошел, как был, захватив, впрочем, трут и огниво, которыми едва ли даже сумел бы распорядиться. Говорю вам — совершенный ребенок. Ему просто стало невыносимо… И еще… Мне
порой приходит в голову, что он казнил в себе подлую человеческую природу, в которой совесть может замерзнуть при понижении температуры
тела на два градуса… Романтик в нем казнил материалиста…
Эх, умаялось тело-то грешное!..»
— «Да,
пора бы тебе на покой».
После того, как Сима сблизился с Лодкой, Жуков стал еще более неприятен ему:
порою он представлял себе, как толстые красные руки этого человека тянутся к
телу его подруги — тогда в груди юноши разливался острый холод, ноги дрожали, он дико выкатывал глаза и мычал от горя.
В проломе каменной стены сада стоял длинный Сима с удочками в руке и бездонным взглядом, упорно, прямо, не мигая, точно слепой на солнце, смотрел на девиц. Они шли к нему, слащаво улыбаясь, малина и бурьян цапали их платья, подруги, освобождаясь от цепких прикосновений, красиво покачивались то вправо, то влево,
порою откидывали
тело назад и тихонько взвизгивали обе.
Говорил он долго.
Порою его глаза, невольно косясь направо, видели ноги девицы, круглый ее локоть и полуприкрытую грудь. Он чувствовал, что ее тяжелое
тело всё сильнее теснит его, — Четыхеру было тепло, приятно; не разжимая колен, он вытянул из них правую руку, желая обнять Пашу, и вдруг услыхал сонный храп.
То холод пробежит по
телу вдруг,
То жар в лицо ударится
порой,
И сердцу так неловко, так неловко!..
— Владычица моя! — прошептал Ордынов, дрогнув всем
телом. Он опомнился, заслышав на себе взгляд старика: как молния, сверкнул этот взгляд на мгновение — жадный, злой, холодно-презрительный. Ордынов привстал было с места, но как будто невидимая сила сковала ему ноги. Он снова уселся.
Порой он сжимал свою руку, как будто не доверяя действительности. Ему казалось, что кошмар его душит и что на глазах его все еще лежит страдальческий, болезненный сон. Но чудное дело! Ему не хотелось проснуться…
И если бы я знал, кто мог подумать только оскорбить тебя или хоть бы сказал что-нибудь неприятное о тебе, то, клянусь Богом, не увидел бы он больше своих детей, если только он так же стар, как и я; ни своего отца и матери, если только он еще на
поре лет, и
тело его было бы выброшено на съедение птицам и зверям степным.
Ангальт-Цербстская принцесса, произведенная Орловыми в чин императрицы всероссийской, умела с лукавой хитростию женщины и куртизаны обстричь волосы буйным олигархам и усыпить их дикие
порывы важным почетом, милостивой улыбкой, крестьянскими душами, а иногда своим собственным высочайшим
телом.
Григорий усердствовал — потный, ошеломлённый, с мутными глазами и с тяжёлым туманом в голове.
Порой чувство личного бытия в нём совершенно исчезало под давлением впечатлений, переживаемых им. Зелёные пятна под мутными глазами на землистых лицах, кости, точно обточенные болезнью, липкая, пахучая кожа, страшные судороги едва живых
тел — всё это сжимало сердце тоской и вызывало тошноту.